Страх рвоты что делать

. 

Почти каждому знакомы ужасное состояние тошноты, боязнь рвоты. Многие ищут способы, которые бы могли предотвратить подобное состояние и наладить функции организма. Эта боязнь есть практически у каждого человека, но в некоторых случаях такая фобия считается психическим расстройством. Что делать с такой проблемой, и почему она возникает?

Что такое вомитофобия

Название страха рвоты и тошноты— вомитофобия. Человек боится, что его стошнит в людном месте. У кого-то может случиться сильная истерика и неконтролируемый страх.

Причины фобии

Вомитофобия – это болезнь, которая может проявиться у людей разных возрастов. Чаще всего, боязнь тошноты и рвоты появляется у детей. Она может привести к тому, что они откажутся ходить в детский сад или школу. Если не начать лечить страх тошноты и рвоты, фобия может перерасти в хроническое заболевание. Вомитофобия также может появиться у взрослых людей, которые начали ощущать боязнь после пережитого негативного опыта, например, рвота, вызванная отравлением, на работе. Обеды в кафе и ресторанах останутся в прошлом.

Общение с друзьями может прекратиться. Люди, у которых присутствует фобия тошноты, могут стать замкнутыми. Если фобия тошноты была замечен, необходимо срочно обратиться к психологу.

Признаки страха рвоты

Признаки боязни тошноты могут быть самыми разными. В основном симптомы фобии такие:

• боятся употреблять продукты, которые могут вызвать тошноту или рвоту;
• избегают людных мест;
• тщательно моют продукты перед употреблением;
• готовят еду только из проверенных продуктов во избежание появления инфекции;
• имеют склонность к анорексии;
• верят в суеверия и обряды.

Определение диагноза

Страх вызван тем, что процесс рвоты приводит к негативным последствиям. Оказавшись в подобном неловком состоянии, можно испытать страх унижения.

Причиной может быть кишечное расстройство, смена эмоционального состояния, острое переживание. Важно понять, почему это произошло и как этого впоследствии избежать.

Важно научиться контролировать свои эмоции, стараться не подвергать себя стрессовым ситуациям, выработать уверенность в себе. Люди с высокой самооценкой не боятся унижения, неприятия, позора, они в силах контролировать и эмоциональные, и физиологические процессы своего организма.

Лечение «Зрим в корень»

Как побороть страх тошноты? Психология Юрия Бурлана, рассказывает, что многие фобии – это проявление личности со зрительным вектором в неосуществленном состоянии. Люди зрительные – это люди с эмпатическими качествами. Для них характерны приливы эмоций и взрывной темперамент. Если такие качества не контролировать, то личность обретет много боязней.

Люди, которые имеют страх рвоты и хотят от него избавиться, обладают особой восприимчивостью и впечатлительностью. Методы современной психологии помогут побороть боязнь.

Лечение психологического характера

Поможет побороть страх рвоты когнитивно-поведенческая терапия. Врач научит контролировать эмоции в стрессовых ситуациях, самостоятельно уменьшать тревожность. По окончании лечения можно полностью избавиться от страха рвоты и тошноты.

Заключение

Боязнь тошноты в людных местах может присутствовать у каждого. Не каждых захочет оказаться в подобной ситуации в окружении близких или малознакомых людей. Что же делать, если боязнь есть? Избавиться от фобии очень просто, необходимо посетить курсы психолога, который назначит необходимую терапию.

Так как страх рвоты, в основном, присутствует у детей, родителям стоит уделять им особое внимание.

Тошнота и рвота ни у кого не вызывает приятных ощущений, но некоторым людям это состояние внушает настоящее отвращение и сильный страх, перерастающий в фобическое расстройство. Название фобии рвоты — вомитофобия (эметофобия).

Симптомы боязни рвоты

Вомитофобия не имеет ограничений по возрасту. Боязнь тошноты широко распространена среди детей и подростков. Причем человека пугает не только то, что его самого может стошнить, но и перспектива наблюдать акт рвоты у кого-то другого.

Несмотря на то что сами приступы могут случаться редко, страх тошноты не покидает вомитофоба и иррационально заполняет его умственную деятельность. Состояние сопровождается тревогой ожидания — опасениями, что рвотные позывы начнутся в любой момент. В результате развивается избегающий тип поведения.

Лица, страдающие вомитофобией, стараются не появляться в общественных местах, где обычно бывают дети, чтобы не стать случайным свидетелем акта срыгивания. Стараются не пользоваться транспортом, опасаясь, что их может укачать и стошнить. Придирчивы к качеству употребляемых продуктов, так как боятся отравления и последующего за ним приступа рвоты. По этой причине практически всегда питаются едой, приготовленной собственноручно. Кафе и рестораны исключаются.

Порой страх рвоты развивается до такой степени, что вомитофоб фактически отказывается от еды. Малейшая перспектива отравиться заставляет его сидеть голодным. Развивается нервная анорексия. Женщины, страдающие боязнью тошноты, бояться забеременеть из-за возможного токсикоза.

Мысль о том, что вот-вот может начаться приступ тошноты, вызывает настоящую панику, негативно сказывающуюся на физическом состоянии человека: его бросает в жар, ускоряется пульс, появляется одышка, головокружение. Может возникнуть спазм пищевода и спровоцировать настоящие позывы к рвоте.

Причины вомитофобии

Как правило, толчком для развития фобии становится сильный отрицательный опыт, связанный с предметом страха. Например, человек мог сильно отравиться и промучиться с тошнотой и рвотой не один час, прежде чем наступило облегчение. В результате от одной мысли, что придется пройти через подобное повторно, бросает в дрожь. Зачастую страх развивается после наблюдения за тяжелым приступом рвоты у кого-то другого. Неприглядное зрелище вызывает у впечатлительного человека отвращение и страх, что когда-нибудь подобное случится и с ним.

Состояние тошноты и рвоты — само по себе переживание неприятное. Но мучения человека еще больше усугубляются, если процесс извержения содержимого желудка происходит на глазах у свидетелей. В таких случаях к болезненным ощущениям, связанным с физиологией процесса, добавляется сильное чувство стыда.

Особенно сложно пережить публичное унижение детям и подросткам. Ситуация усугубляется, если событие сопровождалось насмешками сверстников или негативной реакцией со стороны взрослых (раздражение из-за испачканных вещей, комментарии о неумеренности в еде).

Лечение страха рвоты

Боязнь тошноты и рвоты лечит психотерапевт. В первую очередь он пытается определить, почему клиент находит акт рвоты таким невыносимым. Страх тошноты может возникнуть на фоне панических атаках, часто развивающихся при ВСД и тревожных расстройствах. В таких случаях терапевт фокусируется на лечении основного заболевания. Например, при социальной фобии боязнь тошноты вызвана убеждением, что рвота — это позорно. Терапевт с помощью логических разъяснений помогает клиенту переоценить отношение к данному физиологическому явлению.

Для лечения вомитофобии также используется экспозиционная терапия. Клиента помещают в ситуацию, которая его тревожит — дают принять рвотное средство, искусственно вызывая приступы тошноты. Затем человек проходит через весь процесс под присмотром психотерапевта, прорабатывая таким образом страх.

Хотя метод погружения в травмирующую ситуацию считается одним из самых действенных, далеко не все решаются лечить страх таким образом. Технику почти никогда не используют для устранения боязни рвоты у детей. Для лечения маленьких вомитофобов применяют игротерапию и гипноз.

Суггестивная терапия помогает в лечении фобий как у детей, так и у взрослых. Гипноз позволяет установить контакт с бессознательной частью психики клиента, быстро найти причины страха и проработать их. Чтобы связаться со специалистом, нажмите здесь. 

В издательстве «Альпина нон-фикшн» вышла документальная книга американского журналиста Скотта Стоссела «Век тревожности. Страхи, надежды, неврозы и поиски душевного покоя». Книга рассказывает, что четверть жителей США подвержены разнообразным невротическим расстройствам. «Медуза» публикует отрывок из книги, в котором герой пытается излечиться от эметофобии — боязни тошноты. Как отмечает сам Стоссел, и мы вынуждены согласиться, «если вы тоже страдаете эметофобией (или просто брезгливы), лучше этот текст пропустить».

Выяснив, как выясняли до и после доктора М. остальные мои психотерапевты, что именно в боязни рвоты коренятся остальные мои страхи (например, я боюсь летать на самолете из-за страха, что будет тошнить), доктор М. предложила с этой фобии и начать.

— Резонно, — согласился я.

— Способ лечения только этот, — сказала доктор. — Нужно встретиться со своим страхом в открытую, испытать то, что вас больше всего пугает.

Охо-хо.

— Нужно вызвать у вас рвоту.

Нет. Только не это. Ни за что.

Доктор М. рассказала, что ее коллеге недавно удалось излечить пациентку от эметофобии с помощью рвотного средства — сиропа ипекакуаны. Занимающая ответственную должность пациентка, специально прилетев на лечение из Нью-Йорка, неделю ходила на сеансы в Центр изучения тревожности. Каждый день она принимала выдаваемое медсестрой рвотное, ее рвало, затем она прорабатывала свои ощущения с психотерапевтом — в когнитивно-поведенческой терапии это называется «декатастрофизация». Через неделю она улетела обратно в Нью-Йорк, полностью избавившись, по словам доктора М., от фобии.

Меня это не убедило. Тогда доктор М. показала мне статью в научном журнале, где описывался случай излечения клинической эметофобии.

— Это единичный случай, — заметил я. — 1979 года.

— Были и другие. — Доктор еще раз напомнила мне про пациентку своей коллеги.

— Нет, я не могу.

— Если не хотите, то не надо, — сказала доктор М. — Я не буду вас ни к чему принуждать. Но единственный способ справиться с этой фобией — встретиться с источником страха. А единственный способ с ним встретиться — вызвать рвоту.

Этот диалог повторялся в разных вариациях на протяжении нескольких месяцев. Несмотря на бессмысленность придуманных доктором М. методов воздействия, я ей доверял (она была добрая, милая и умная). Поэтому в один прекрасный осенний день я удивил ее заявлением, что готов рассмотреть этот вариант. Она мягко и обнадеживающе объяснила, как все будет проходить. Для меня зарезервируют лабораторный кабинет наверху, где рядом со мной постоянно будет сама доктор М. и штатная медсестра. Я что-нибудь съем, приму рвотное, вытошню съеденное (и останусь в живых, обещала доктор). А потом мы займемся «когнитивным переструктурированием» моего отношения к рвоте. Я усвою, что бояться тут нечего, и избавлюсь от фобии.

Доктор М. повела меня наверх знакомиться с медсестрой. Сестра Р. показала мне кабинет и объяснила, что принятие рвотного — стандартная процедура при экспозиционной терапии, она лично участвовала не в одном сеансе для бывших (излечившихся!) эметофобов.

— Буквально на прошлой неделе у нас тут был один парень, — припомнила она. — Очень нервничал, но все прошло прекрасно.

Мы вернулись в кабинет доктора М.

— Хорошо, — сказал я. — Давайте. Наверное… 

Следующие несколько недель мы раз за разом назначали сеанс экспозиции, я являлся в назначенный день — и давал задний ход, признаваясь, что не могу. Каково же было изумление доктора М., когда в теплый не по сезону декабрьский четверг я вдруг, придя на обычный сеанс, сказал: «Все. Я готов».

Нам не повезло с самого начала. У сестры Р. кончилось рвотное, поэтому ей пришлось бежать в аптеку, а мне — сидеть лишний час в кабинете доктора М. Потом выяснилось, что верхняя лаборатория занята, поэтому придется проводить процедуру в маленьком общем туалете в подвале. Я на каждом шагу хотел отказаться от сеанса, но не отказывался — наверное, только потому, что никто не отнимал у меня эту возможность.

Дальнейшее повествование представляет собой подредактированный фрагмент как можно более бесстрастного отчета, который я по рекомендации доктора М. писал после процедуры. (Записывать свои впечатления в эмоционально нейтральном ключе — стандартный в таких случаях рецепт предотвращения посттравматического стресса после травмирующего переживания.) Если вы тоже страдаете эметофобией (или просто брезгливы), лучше этот кусок пропустить.

Мы встретились с сестрой Р. в подвальном туалете. После непродолжительного обмена репликами я принял рвотное.

Пройдя точку невозврата, я почувствовал резкое нарастание тревоги. Меня начала бить легкая дрожь. Но я надеялся, что тошнота наступит сразу, меня быстро вырвет и я осознаю, что всю жизнь зря боялся.

Доктор М. прицепила мне на палец датчик пульса и уровня кислорода в крови. Пока мы дожидались приступа тошноты, доктор попросила меня оценить тревожность по шкале от 1 до 10. «Около девяти», — ответил я.

К тому времени меня уже слегка мутило. Ощутив внезапный позыв, я отвернулся к унитазу. Горло сжалось дважды, но рвотные массы не пошли. Я ждал, стоя на полу на коленях, все еще надеясь на скорое завершение. Датчик на пальце мешал, поэтому я его отцепил.

Какое-то время спустя я почувствовал следующий позыв и спазм диафрагмы. Сестра Р. объяснила, что сначала идут «сухие» позывы. Теперь мне отчаянно хотелось, чтобы все уже было позади.

Тошнота накатывала волнами, скручивая, потом отпуская. Каждый раз казалось, что теперь-то уж меня вырвет, я громко рыгал, но ничего не выходило. Несколько раз я чувствовал, как сжимается желудок, выворачивался наизнанку — и опять безрезультатно.

Дальше ощущение времени несколько размывается. При каждом позыве меня бросает в пот, и, когда волна проходит, пот льет с меня ручьями. В какой-то момент я начинаю отключаться и боюсь, рухнув в обморок, захлебнуться рвотой и умереть. На мое заявление, что у меня звенит в голове, сестра Р. говорит, что цвет лица у меня нормальный. Но, по-моему, они с доктором М. слегка встревожены. От этого растет и моя тревога: если они волнуются, то мне уж точно пора впадать в панику. (В то же время где-то в глубине души очень хочется отключиться, пусть даже со смертельным исходом.)

Минут через 40, после всех этих безрезультатных позывов, доктор М. и сестра Р. предлагают принять еще рвотного. Но я побоялся, что вторая доза заставит меня мучиться тошнотой еще дольше: вдруг эти «сухие» позывы растянутся на несколько часов или дней. В какой-то момент надежда на скорую рвоту и быстрое прекращение пытки сменилась мыслями о том, что, пожалуй, правильнее будет воспротивиться действию рвотного и просто подождать, пока тошнота пройдет. Я был обессилен, измучен тошнотой и совершенно жалок. Между позывами я валялся на полу, дрожа всем телом.

Прошло порядочно времени. Сестра Р. и доктор М. убеждали меня принять еще рвотное, но теперь я хотел обойтись без рвоты. Позывов долго не было, и неожиданно сильная волна тошноты застала меня врасплох. Почувствовав, как выворачивается наизнанку желудок, я подумал, что уж теперь-то наверняка. Какое там… Я подавился несколькими вторичными волнами, а потом тошнота заметно ослабла. Тут у меня пробудилась надежда, что пытка все же кончится без рвоты.

Сестра Р. начала сердиться: «Надо же, какой непрошибаемый». (В какой-то момент она спросила с досадой, не потому ли я сопротивляюсь, что хочу растянуть лечение у доктора М. Доктор М. возразила: разумеется, нет, ведь рвотное-то я принял.) В конце концов, через несколько часов после принятия рвотного, сестра Р. ушла, сказав, что впервые видит, чтобы сироп ипекакуаны не подействовал.

Еще какое-то время спустя, после тщетных уговоров доктора М. попытаться «довести сеанс подвергания до конца», мы решили «прекратить попытки». Меня по-прежнему мутило, но уже меньше. Мы побеседовали в кабинете, и я ушел.

По дороге домой я очень боялся, что меня начнет рвать за рулем и я устрою аварию. На светофорах я обмирал от ужаса. Добравшись до дома, я улегся в постель и проспал несколько часов. Когда проснулся, стало лучше, тошнота прошла. Однако ночью мне снились кошмары о том, как меня рвет в подвальном туалете.

На следующее утро я сумел доехать до работы, чтобы присутствовать на собрании, но там меня охватила паника, и пришлось возвращаться домой. Следующие несколько дней я опасался выходить из дома.

Доктор М. позвонила на следующий день: узнать, все ли со мной в порядке. Ей явно было совестно за учиненную надо мной экзекуцию. И хотя это происшествие сильно меня травмировало, доктора мне стало жаль, так ощутимо она переживала. В последних абзацах своего отчета, который до тех пор велся с объективной точностью, я слегка смягчил свои истинные чувства (сеанс провалился с треском, а сестра Р. — дура набитая). «Учитывая мой анамнез, я молодец, что решился принять рвотное. Жаль, что не получилось быстро добиться рвоты. Но процедура в целом меня травмировала, и теперь общий уровень моей тревожности, особенности страх рвоты, стал сильнее, чем до сеанса. Однако испытав, каково это — сопротивляться воздействию рвотного, — я понимаю, что способность избежать тошноты и рвоты у меня достаточно сильна».

Судя по всему, сильнее, чем у доктора М. По ее признанию, после нашей процедуры ей пришлось отменить все вечерние сеансы, поскольку от вида моих рвотных позывов и борьбы с воздействием ипекакуаны ее так затошнило, что она весь вечер провела дома в обнимку с унитазом. Не буду скрывать, ирония происходящего (рвотное принял я, а тошнило в итоге ее) вызвала у меня мстительное удовлетворение, но душевная травма и тревога преобладали. Плоховато у меня получается преодолевать фобии, зато от меня становится дурно терапевтам и их помощникам.

К доктору М. я ходил еще несколько месяцев, мы «проработали» неудавшийся сеанс подвергания, а потом, поскольку обоим хотелось выкинуть это фиаско из памяти, оставили эметофобию в покое и переключились на другие фобии и неврозы, однако эта неудача все равно витала над сеансами мрачной тенью. Мы оба знали, что все кончено.