Рвота и страх смерти

Одним из самых малоизвестных страхов является эметофобия. От нее страдают многие люди, хотя большинство из них даже не догадываются о своем расстройстве. Под данным термином подразумевается страх перед рвотой и тошнотой. В момент приближения физиологических состояний человек начинает испытывать сильную панику. Если психическое расстройство, которое проявляется в виде эметофобии, становится запущенным, то человеку не удается контролировать свое поведение в момент активизации страха.

Что представляет собой боязнь рвоты?

Вомитофобия, которая является аналогом эметофобии, вызывает у человека неподдельный страх при мыслях о тошноте или рвоте. В данном состоянии он начинает паниковать. Чтобы справиться с проблемой, больной начинает принимать лекарственные средства, которые способны блокировать развитие физиологического процесса.

Приступ тошноты неприятен для любого человека. Но только при психическом расстройстве это состояние заставляет сильно нервничать и переживать за свое здоровье.

Из-за фобии больной часто испытывает стресс, с которым ему не под силу справиться. Если не избавиться от страха, то он приведет к развитию панических атак, отрицательно сказывающихся на состоянии нервной системы и всего организма.

Человеку с таким расстройством крайне сложно находиться в общественных местах. Поэтому посещение магазинов, кафе или торговых центров становится для него настоящим испытанием. Больному кажется, что в многолюдном помещении ему обязательно станет плохо. И никто не сможет помочь справиться с этой проблемой.

Причины

Психическому заболеванию подвержены люди разных возрастов. В большинстве случаев боязнь рвоты проявляется у маленьких детей. Очень важно, чтобы родители своевременно заметили проблему своего ребенка и приступили к ее лечению.

Симптомы

Огромное количество людей боится тошноты и рвотных позывов. Название этой фобии уже указывалось в начале статьи. Распознать у конкретного человека данное психическое расстройство, которое имеет серьезные последствия для здоровья, можно по нескольким характерным признакам:

• Больной старается питаться исключительно дома и только проверенными продуктами, чтобы избежать пищевого отравления.
• Он с особой тщательностью промывает овощи и фрукты, которые предназначены для употребления в свежем виде.
• Человек старается задерживать воздух на несколько секунд во время нахождения в общественном месте.
• Он отказывается от продуктов, которые ассоциируются у него с приступами тошноты.
• Не исключается развитие у больного первых признаков анорексии.

Подверженные эметофобии люди периодически занимаются лечением различных заболеваний, которые приводят к тошноте и рвоте, хотя в большинстве случаев все эти патологии являются надуманными.

Диагностика

Боязнь у человека тошноты и рвоты определяется посредством проведения диагностики. Чтобы психотерапевт мог поставить пациенту правильный диагноз, тот должен пройти тест по шкале Йеля-Брауна. Во время тестирования больному требуется давать ответы на 10 вопросов. За каждый из них насчитываются баллы. Их суммарное количество позволяет определить у человека наличие психического нарушения, которое имеет обсессивно-компульсивный характер.

Как проводится лечение?

Вомитофобия лечится при помощи психотерапии. Лучше всего при расстройстве действует поведенческая и когнитивная терапия. По усмотрению специалиста могут использоваться и другие методики, которые в теории могут улучшить общее состояние пациента.

В отдельных случаях практикуется системный подход к лечению эметофобии, если имеется дисфункциональное окружение пациента.

Психотерапевты могут назначать медикаментозные средства пациентам, не понимающим, как избавиться от вомитофобии.

Профессиональная помощь

Людям, которые боятся рвоты и тошноты (такой страх называется эметофобией), потребуется профессиональная помощь психотерапевта. Консультация специалиста является платной. Ее стоимость начинается от 600 рублей.

Во время работы с пациентом, который рассказывает о своих страхах рвоты и сильной тошноты, врач может использовать различные методики, подавляющие данную боязнь. Речь идет о следующих видах терапии:

• Гештальтпсихология.
• Гипноз.
• Когнитивно-бихевиоральная терапия.
• Поведенческая терапия.
• Аутотренинги.

Если психотерапевт смог подобрать адекватную методику для лечения конкретного пациента, то ему удается добиться выздоровления. В противном случае терапия не будет иметь положительного эффекта.

Основа лечения вомитофобии состоит в купировании страха у человека. В особо сложных случаях медики назначают пациентам прием лекарственных препаратов, которые снижают их тревожность и подавляют панические атаки. При фобиях требуется проходить курс лечения транквилизаторами и антидепрессантами. Психотерапевтами обычно назначаются:

1. Флуоксетин (от 52 рублей).
2. Моклобемид (от 2000 рублей).
3. Феназепам (от 100 рублей).
4. Имипрамин (от 350 рублей).
5. Буспирон (от 220 рублей).

Выбор лекарственных средств для лечения психических расстройство требуется доверять исключительно грамотному специалисту.

Самопомощь

Если вомитофобия находится на начальном этапе своего развития, у больного есть шанс справиться с ней самостоятельно. Легкая степень боязни тошноты и рвотных позывов подавляется доступными методами.

Лучше всего в борьбе с боязнью тошноты и рвоты использовать медитацию и релаксацию. Они помогают максимально успокоиться и забыть о проблемах, которые не дают покоя. Очень важно много тренироваться, чтобы в момент приступа паники из-за нахлынувшей тошноты за считанные минуты привести себя в норму путем расслабления и освобождения от негативных мыслей.

Свою помощь пациенту могут оказывать близкие ему люди. Такая поддержка не будет лишней. Но не стоит навязываться человеку, если он сам того не хочет. Чрезмерная опека лишь усугубит ситуацию. Желая избавиться от ненужной помощи, он попадет в положение, которое спровоцирует очередной приступ тошноты или рвоты.

Если самолечение не приносит положительного результата, больному все же придется обратиться за консультацией к специалисту. Психотерапевт детально изучит проблемы пациента и предложит оптимальный метод лечения. Человеку с фобией останется в точности придерживаться рекомендаций врача, если он рассчитывает полностью избавиться от эметофобии.

В издательстве «Альпина нон-фикшн» вышла документальная книга американского журналиста Скотта Стоссела «Век тревожности. Страхи, надежды, неврозы и поиски душевного покоя». Книга рассказывает, что четверть жителей США подвержены разнообразным невротическим расстройствам. «Медуза» публикует отрывок из книги, в котором герой пытается излечиться от эметофобии — боязни тошноты. Как отмечает сам Стоссел, и мы вынуждены согласиться, «если вы тоже страдаете эметофобией (или просто брезгливы), лучше этот текст пропустить».

Выяснив, как выясняли до и после доктора М. остальные мои психотерапевты, что именно в боязни рвоты коренятся остальные мои страхи (например, я боюсь летать на самолете из-за страха, что будет тошнить), доктор М. предложила с этой фобии и начать.

— Резонно, — согласился я.

— Способ лечения только этот, — сказала доктор. — Нужно встретиться со своим страхом в открытую, испытать то, что вас больше всего пугает.

Охо-хо.

— Нужно вызвать у вас рвоту.

Нет. Только не это. Ни за что.

Доктор М. рассказала, что ее коллеге недавно удалось излечить пациентку от эметофобии с помощью рвотного средства — сиропа ипекакуаны. Занимающая ответственную должность пациентка, специально прилетев на лечение из Нью-Йорка, неделю ходила на сеансы в Центр изучения тревожности. Каждый день она принимала выдаваемое медсестрой рвотное, ее рвало, затем она прорабатывала свои ощущения с психотерапевтом — в когнитивно-поведенческой терапии это называется «декатастрофизация». Через неделю она улетела обратно в Нью-Йорк, полностью избавившись, по словам доктора М., от фобии.

Меня это не убедило. Тогда доктор М. показала мне статью в научном журнале, где описывался случай излечения клинической эметофобии.

— Это единичный случай, — заметил я. — 1979 года.

— Были и другие. — Доктор еще раз напомнила мне про пациентку своей коллеги.

— Нет, я не могу.

— Если не хотите, то не надо, — сказала доктор М. — Я не буду вас ни к чему принуждать. Но единственный способ справиться с этой фобией — встретиться с источником страха. А единственный способ с ним встретиться — вызвать рвоту.

Этот диалог повторялся в разных вариациях на протяжении нескольких месяцев. Несмотря на бессмысленность придуманных доктором М. методов воздействия, я ей доверял (она была добрая, милая и умная). Поэтому в один прекрасный осенний день я удивил ее заявлением, что готов рассмотреть этот вариант. Она мягко и обнадеживающе объяснила, как все будет проходить. Для меня зарезервируют лабораторный кабинет наверху, где рядом со мной постоянно будет сама доктор М. и штатная медсестра. Я что-нибудь съем, приму рвотное, вытошню съеденное (и останусь в живых, обещала доктор). А потом мы займемся «когнитивным переструктурированием» моего отношения к рвоте. Я усвою, что бояться тут нечего, и избавлюсь от фобии.

Доктор М. повела меня наверх знакомиться с медсестрой. Сестра Р. показала мне кабинет и объяснила, что принятие рвотного — стандартная процедура при экспозиционной терапии, она лично участвовала не в одном сеансе для бывших (излечившихся!) эметофобов.

— Буквально на прошлой неделе у нас тут был один парень, — припомнила она. — Очень нервничал, но все прошло прекрасно.

Мы вернулись в кабинет доктора М.

— Хорошо, — сказал я. — Давайте. Наверное… 

Следующие несколько недель мы раз за разом назначали сеанс экспозиции, я являлся в назначенный день — и давал задний ход, признаваясь, что не могу. Каково же было изумление доктора М., когда в теплый не по сезону декабрьский четверг я вдруг, придя на обычный сеанс, сказал: «Все. Я готов».

Нам не повезло с самого начала. У сестры Р. кончилось рвотное, поэтому ей пришлось бежать в аптеку, а мне — сидеть лишний час в кабинете доктора М. Потом выяснилось, что верхняя лаборатория занята, поэтому придется проводить процедуру в маленьком общем туалете в подвале. Я на каждом шагу хотел отказаться от сеанса, но не отказывался — наверное, только потому, что никто не отнимал у меня эту возможность.

Дальнейшее повествование представляет собой подредактированный фрагмент как можно более бесстрастного отчета, который я по рекомендации доктора М. писал после процедуры. (Записывать свои впечатления в эмоционально нейтральном ключе — стандартный в таких случаях рецепт предотвращения посттравматического стресса после травмирующего переживания.) Если вы тоже страдаете эметофобией (или просто брезгливы), лучше этот кусок пропустить.

Мы встретились с сестрой Р. в подвальном туалете. После непродолжительного обмена репликами я принял рвотное.

Пройдя точку невозврата, я почувствовал резкое нарастание тревоги. Меня начала бить легкая дрожь. Но я надеялся, что тошнота наступит сразу, меня быстро вырвет и я осознаю, что всю жизнь зря боялся.

Доктор М. прицепила мне на палец датчик пульса и уровня кислорода в крови. Пока мы дожидались приступа тошноты, доктор попросила меня оценить тревожность по шкале от 1 до 10. «Около девяти», — ответил я.

К тому времени меня уже слегка мутило. Ощутив внезапный позыв, я отвернулся к унитазу. Горло сжалось дважды, но рвотные массы не пошли. Я ждал, стоя на полу на коленях, все еще надеясь на скорое завершение. Датчик на пальце мешал, поэтому я его отцепил.

Какое-то время спустя я почувствовал следующий позыв и спазм диафрагмы. Сестра Р. объяснила, что сначала идут «сухие» позывы. Теперь мне отчаянно хотелось, чтобы все уже было позади.

Тошнота накатывала волнами, скручивая, потом отпуская. Каждый раз казалось, что теперь-то уж меня вырвет, я громко рыгал, но ничего не выходило. Несколько раз я чувствовал, как сжимается желудок, выворачивался наизнанку — и опять безрезультатно.

Дальше ощущение времени несколько размывается. При каждом позыве меня бросает в пот, и, когда волна проходит, пот льет с меня ручьями. В какой-то момент я начинаю отключаться и боюсь, рухнув в обморок, захлебнуться рвотой и умереть. На мое заявление, что у меня звенит в голове, сестра Р. говорит, что цвет лица у меня нормальный. Но, по-моему, они с доктором М. слегка встревожены. От этого растет и моя тревога: если они волнуются, то мне уж точно пора впадать в панику. (В то же время где-то в глубине души очень хочется отключиться, пусть даже со смертельным исходом.)

Минут через 40, после всех этих безрезультатных позывов, доктор М. и сестра Р. предлагают принять еще рвотного. Но я побоялся, что вторая доза заставит меня мучиться тошнотой еще дольше: вдруг эти «сухие» позывы растянутся на несколько часов или дней. В какой-то момент надежда на скорую рвоту и быстрое прекращение пытки сменилась мыслями о том, что, пожалуй, правильнее будет воспротивиться действию рвотного и просто подождать, пока тошнота пройдет. Я был обессилен, измучен тошнотой и совершенно жалок. Между позывами я валялся на полу, дрожа всем телом.

Прошло порядочно времени. Сестра Р. и доктор М. убеждали меня принять еще рвотное, но теперь я хотел обойтись без рвоты. Позывов долго не было, и неожиданно сильная волна тошноты застала меня врасплох. Почувствовав, как выворачивается наизнанку желудок, я подумал, что уж теперь-то наверняка. Какое там… Я подавился несколькими вторичными волнами, а потом тошнота заметно ослабла. Тут у меня пробудилась надежда, что пытка все же кончится без рвоты.

Сестра Р. начала сердиться: «Надо же, какой непрошибаемый». (В какой-то момент она спросила с досадой, не потому ли я сопротивляюсь, что хочу растянуть лечение у доктора М. Доктор М. возразила: разумеется, нет, ведь рвотное-то я принял.) В конце концов, через несколько часов после принятия рвотного, сестра Р. ушла, сказав, что впервые видит, чтобы сироп ипекакуаны не подействовал.

Еще какое-то время спустя, после тщетных уговоров доктора М. попытаться «довести сеанс подвергания до конца», мы решили «прекратить попытки». Меня по-прежнему мутило, но уже меньше. Мы побеседовали в кабинете, и я ушел.

По дороге домой я очень боялся, что меня начнет рвать за рулем и я устрою аварию. На светофорах я обмирал от ужаса. Добравшись до дома, я улегся в постель и проспал несколько часов. Когда проснулся, стало лучше, тошнота прошла. Однако ночью мне снились кошмары о том, как меня рвет в подвальном туалете.

На следующее утро я сумел доехать до работы, чтобы присутствовать на собрании, но там меня охватила паника, и пришлось возвращаться домой. Следующие несколько дней я опасался выходить из дома.

Доктор М. позвонила на следующий день: узнать, все ли со мной в порядке. Ей явно было совестно за учиненную надо мной экзекуцию. И хотя это происшествие сильно меня травмировало, доктора мне стало жаль, так ощутимо она переживала. В последних абзацах своего отчета, который до тех пор велся с объективной точностью, я слегка смягчил свои истинные чувства (сеанс провалился с треском, а сестра Р. — дура набитая). «Учитывая мой анамнез, я молодец, что решился принять рвотное. Жаль, что не получилось быстро добиться рвоты. Но процедура в целом меня травмировала, и теперь общий уровень моей тревожности, особенности страх рвоты, стал сильнее, чем до сеанса. Однако испытав, каково это — сопротивляться воздействию рвотного, — я понимаю, что способность избежать тошноты и рвоты у меня достаточно сильна».

Судя по всему, сильнее, чем у доктора М. По ее признанию, после нашей процедуры ей пришлось отменить все вечерние сеансы, поскольку от вида моих рвотных позывов и борьбы с воздействием ипекакуаны ее так затошнило, что она весь вечер провела дома в обнимку с унитазом. Не буду скрывать, ирония происходящего (рвотное принял я, а тошнило в итоге ее) вызвала у меня мстительное удовлетворение, но душевная травма и тревога преобладали. Плоховато у меня получается преодолевать фобии, зато от меня становится дурно терапевтам и их помощникам.

К доктору М. я ходил еще несколько месяцев, мы «проработали» неудавшийся сеанс подвергания, а потом, поскольку обоим хотелось выкинуть это фиаско из памяти, оставили эметофобию в покое и переключились на другие фобии и неврозы, однако эта неудача все равно витала над сеансами мрачной тенью. Мы оба знали, что все кончено.