От просмотра видео тошнит

Так уж получилось, что в кинотеатрах нас иногда тошнит, и не всегда это связано с качеством фильма. Есть целый ряд приемов, вызывающих у зрителей ощущение тошноты — от разных форматов изображения до манеры съемок. Так или иначе, но все они направлены на то, чтобы создать пресловутый эффект присутствия и помочь зрителю погрузиться в историю чуть более чем полностью. Не всегда, впрочем, этот благородный замысел воплощается идеально. И дело вовсе не в качестве исполнения, а в особенностях человеческого организма.

Для создания эффекта присутствия кинематографисты прибегают к одной из двух крайностей: либо хирургически четкая картинка (HFR, IMAX), желательно еще и в 3D, либо же эпилептическая болтанка ручной камерой для пущей репортажности. Как же это все влияет на человеческий организм и откуда возникает ощущение тошноты?

В форматах высокой четкости картинка выглядит настолько натуралистичной, что мозг отказывается в привычном режиме обрабатывать противоречивую информацию, поступающую из органов чувств. Этот эффект даже получил название киберболезнь (она же киберукачивание).

При просмотре фильмов в 3D, HFR или IMAX у зрителя может не только возникнуть тошнота, но еще и кружиться и даже болеть голова. Когда мы видим на большом экране четкую и динамичную картинку, наши глаза тут же вступают в контакт с мозгом и говорят ему, что тело находится в движении. То есть беззастенчиво его дезинформируют. Но тут подает голос вестибулярный аппарат и заверяет мозг, что положение тела в пространстве не меняется.

Это зеркальное отражение того, что происходит при обычном укачивании в транспорте. Если мы едем в автобусе и читаем книгу одновременно, глаза уверяют, что мы находимся в статичном положении, но жидкость во внутреннем ухе перекатывается туда-сюда, свидетельствуя о перемещениях тела, и у несчастного мозга снова случается разрыв шаблона. Андреа Бубка, профессор Колледжа святого Петра в Нью-Джерси, рассказала в интервью сайту LiveScience, что тошнота, вызванная при просмотре кино, — это всего лишь защитная реакция мозга на эти противоречивые сигналы.

Бубка проводила эксперимент в агрегате, который она сама назвала «тошнитором» (по-английски — vomitator). Это полый цилиндр без дна и потолка, внутрь которого сажают неподвижного человека. Затем цилиндр начинают крутить, а на его внутреннюю стенку проецировать разные изображения. Через несколько минут тошнота возникает абсолютно у всех, причем быстрее ощущение дискомфорта вызывают сложные и цветные картинки. Не тошнит только тех, у кого повреждено внутреннее ухо. Хотя в экспериментах Бубки выясняется, что этому эффекту больше подвержены женщины и определенные этнические группы. И это уже не говоря о людях, страдающих астигматизмом и прочими дефектами зрения.

Проще говоря, когда мы смотрим, например, «Аватар», наши визуальные органы восприятия убеждены, что мы летаем на разноцветных драконах между висячими скалами далекой планеты. При этом остальные чувства подсказывают, что мы сидим в неподвижном кресле. Конечно, такой эффект может наблюдаться и в 2D, но наш мозг, вероятно, еще не привык воспринимать гиперреальное трехмерное изображение как просто кино.

В 2012 году «Хоббит: Нежданное путешествие» стал первым фильмом, выпущенным в широкий формат в формате HFR, то есть со скоростью воспроизведения 48 кадров в секунду вместо привычных 24. После сеансов многие зрители жаловались на тошноту, а обозреватель Huffington Post Дэвид Шварц и вовсе писал, что «если это и есть будущее кинопоказа, то скоро в кинотеатрах придется выдавать специальные пакетики, как в самолетах».

В немом кино вообще не было единого формата, а 24 кадра в секунду устоялись только потому, что именно в такой скорости воспроизведения лучше всего удавалось записывать звук, сопровождающий изображение. Конечно, эксперименты с HFR проводились не один десяток лет, но раньше технология была слишком накладной, чтобы ее можно было использовать в массовом производстве. Поэтому стандарт с 24 кадрами все это время оставался неизменным.

По идее высокая частота воспроизведения изображения как раз должна вызвать противоположный эффект, ведь HFR сглаживает движение и избавляет от размытостей. Но более четкая картинка — еще один шаг к тому самому эффекту присутствия, который вызывает неразрешимый конфликт у головного мозга. К тому же в формате 48 кадров в секунду «Хоббит» выходил только в 3D, а это своего рода двойной удар по органам чувств, не до конца привыкшим к таким аттракционам.

Питер Джексон убежден, что за HFR будущее, и с ним согласен Джеймс Кэмерон, снимающий в этом же формате свои новые «Аватары». При этом «Хоббиты» вызывали не только тошноту и головокружение, но и провоцировали дебаты о художественной спорности такого визуального приема. Картинка якобы утратила кинематографичность и обрела эффект мыльной оперы, но в этом же до сих пор обвиняют и остальные форматы высокой четкости, включая телевидение 4K и blu-ray.

В интервью порталу The Vulture Роб Эллисон, профессор информатики Йоркского университета в Торонто, рассказал, что в восприятии визуальной информации большую роль играет привычка. «В кинотеатрах цвета не такие насыщенные, как на современных телевизорах и мониторах, — сказал Эллисон. — Движения не такие плавные, яркость не такая безупречная. Мы к этому приспособились и принимаем это как данность. Поэтому, когда мы видим проекцию, куда более близкую к реальности, чем мы привыкли, наш мозг взрывается и поднимает бунт. Такое нарушение нормы никогда не приживается сразу. Вспомните, как люди реагировали, когда в кино появился цвет».

При этом у тех, кто рос, играя в компьютерные игры в формате 60 кадров в секунду, привыкание к четкому изображению HFR не должно вызвать проблем. Эллисон также отметил, что кинематографистам придется качественнее строить декорации и накладывать грим, ведь на такой детальной картинке не утаишь огрехи вроде клея на бороде Иэна МакКеллена.

Еще один прием, вызывающий у зрителей тошноту, — это съемки ручной камерой. В отличие от HFR и 3D, это никакой не технический формат, а визуальный стиль. Хотя и к нему кинематографисты прибегают с целью создания все того же эффекта присутствия, а значит, это еще одна причина для несанкционированных страданий мозга.

Пожалуй, нигде ручная камера не тряслась так лихорадочно, как в фильме «Джейсон Борн», который на прошлой неделе вышел в российский прокат. Да, в свое время зрители выбегали из кинозалов, будучи не в силах досмотреть «Монстро», но там этот прием был более чем оправдан, ведь весь фильм стилизован под псевдодокументальную съемку любительской камерой, найденной в развалинах Нью-Йорка. Ручную камеру использовали многие — от Джона Кассаветиса до Ларса фон Триера, но репортажный стиль Пола Гринграсса в «Борне» подразумевает не только быстрое перемещение оператора вслед за актерами, но еще и короткий монтаж.

Даже статичные диалоги Гринграсс умудряется снабжать спонтанными наездами и легкой и назойливой болтанкой. Режиссер заставляет своих операторов работать так, будто Гаррет Браун в конце 1970-х не изобретал спасительный стедикам — устройство, позволяющее фиксировать ручную камеру и стабилизировать трясущееся изображение. Даже специалист по визуальным эффектам, принимавший участие в создании «Джейсона Борна», жаловался на сайте Reddit на то, что работать с этим материалом было невероятно сложно. «У них не было ни одного крепежа. В каждом кадре был дурацкий наезд, дурацкая тряска, дурацкие искажения, к тому же все было снято ночью», — писал недовольный юзер под ником orgazoiid. То есть, проще говоря, своим визуальным стилем Гринграсс вызвал головную боль не только у зрителей, но и у собственной съемочной группы.

Лихорадочная болтанка настолько довела кинолюбителя по имени Кит Уайли, что он даже создал специальный сайт Movie Hurl, где он призывает всех читателей выставлять рейтинги всем фильмам по части трясучести камеры. Например, у «12 лет рабства» всего лишь один балл, а у «Хардкора» — четыре из четырех возможных. Во вступительном слове Уайли написал: «Я не оспариваю мотивации режиссеров, которые используют ручную камеру. Это все же их творение, и они вправе портить его так, как их душе угодно. Но они при этом игнорируют серьезные физиологические проблемы большинства зрителей. Например, тошноту, связанную с функцией внутреннего уха. Таким образом, они не помогают нам насладиться фильмом в полной мере, а наоборот, полностью убивают весь процесс. И мы все пропускаем, смотрим не на экран, а в пол, пытаясь сдержать тошноту и не вывалить ужин на колени своего спутника».

Итак, при любых раскладах нас в кино тошнит только по одной причине: кинематографисты прибегают к разным ухищрениям ради создания эффекта присутствия. Есть подозрение, что они эти попытки не оставят, поэтому выхода два. Первый — игнорировать режиссерские изыски и технический прогресс и не ходить на фильмы с трясущейся камерой или слишком четкой картинкой. Второй — смириться и попытаться приспособиться если не к старым стилям, то хотя бы к новым форматам. Ведь как ни крути, а подлец человек ко всему привыкает.