Читателей уже тошнит от этого

«Мы руководствовались мыслью о своего рода нейтралитете», — говорит руководитель рабочей комиссии Совета родителей Арвид Берентсен газете Aftenbladet. Он говорит, что празднования рождества в школах было больной темой уже несколько лет.

Эта мысль — потеря идентичности. Эта мысль — потеря всего, что характеризует норвежские ценности и демократию. Меня от этого нейтралитета тошнит. Как кто-то может ненавидеть себя самого и свою культурную идентичность настолько, что хочет заменить все те слова, что связаны с рождеством и рождественскими песнями, являющимися частью норвежских традиций. Почему мы, черт бы нас побрал, должны быть такими нейтральными? Мы живем в Норвегии, и нам нужна норвежская идентичность, норвежский язык, норвежская культура, норвежская музыка и норвежские ценности.

Сейчас школа отрицает, что они хотели подвергнуть цензуре рождественские гимны, что в школе это только обсуждалось.

Почему мы должны быть нейтральными до такой степени, что какая угодно религия и опасные идеологии могут нас так быстро перекрасить? И нечего удивляться тому, что 3000 норвежцев перешли в мусульманство. И нечего удивляться, что норвежская молодежь принимает ислам и уезжает, чтобы стать боевиками ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в РФ, — прим.ред.), потому что они свою идентичность утратили. Им не на что опираться. Всякий раз, когда я говорю, как же вкусна норвежская еда, мои коллеги возражают: «Да нет, у нас только картошка и кольраби» и принимаются хвалить карри и суши.

Если я говорю, что мне нравится норвежская «халлинген» (норвежский народный танец, — прим.ред.) и «харингфеле» (норвежский народный струнный музыкальный инструмент, — прим.ред.), они со мной не соглашаются. И восхищаются сальсой и хип-хопом. Если я говорю, что Норвегия — это рай, они отвечают: «Да нет, тут холодно, Испания и Таиланд лучше». Норвежские ценности сокращаются до уровня бараньих ребрышек. Откуда у этнических норвежцев эта ненависть по отношению к самим себе? Где их патриотические чувства по отношению к собственной стране? Вы смогли оказать сопротивление немцам, и вы гордитесь своей историей. Сейчас вы бросаете свой флаг себе под ноги и наступаете на него. Куда вы идете?

Когда одна женщина пишет: «Нам не надо, чтобы не, кто приезжает в Норвегию, учили норвежский, потому что английский — международный язык, и мы должны говорить по-английски». Когда многие школы выступают за то, чтобы заменить слова «рождество», и «ниссе», и празднование рождества, и песни на «нейтральные слова», нет ничего удивительного в том, что норвежская молодежь теряет свою идентичность. Нет ничего удивительного в том, что те, кто приезжает в Норвегию, не хотят учить норвежский и интегрироваться в норвежское общество.

Если этнические норвежцы занялись «самоуничтожением», зачем тогда другим суетиться и пытаться интегрироваться и перенимать норвежские ценности? Довольно нейтральности! Настало время для небольшой порции запрещенного слова «национализм», чтобы разбудить этнических норвежцев.

Дорогой директор школы Нюлунд. Вы можете ненавидеть самого себя, но вы не можете ненавидеть Норвегию и норвежские традиции, культуру и язык. Я приехала в Норвегию, чтобы здесь жить, с котлетами, «халлингом», «харингфела», рождеством и «ниссе». Я воспитываю моих детей и внуков так, что они горланят рождественские песни, с нетерпением ждут сочельник и прихода норвежского Деда мороза. А сама я предвкушаю рождественский концерт.

Лили Бандехи
По образованию — учитель и психиатрическая медсестра, помимо того, что писатель и публицист. Я провожу курсы по ментальному здоровью для беженцев, написала автобиографию «Я приехала из Ирана», роман «Равнина, полная маков» и книгу «Ароматные воспоминания о Персии». Из-за того, что я была политически активной и боролась против режима шариата в Персии, мне пришлось бежать из страны, и в 1988 году я вместе со своими детьми приехала в Норвегию как политическая беженка. Я очень скучаю по родине с ее узкими улочками, базарами, ароматами жасмина и роз и поэзией. Я люблю Норвегию с ее водопадами, горами и похожей на рай природой и свободой. Свободой как женщины, так и отдельного индивида вообще.

Есть люди, которые всю жизнь остаются в тени окружающих. Барабанщику Биллу Линну было суждено стать именно таким человеком. Один из ближайших друзей «Короля рок-н-ролла», Линн, куда бы он ни приезжал, непременно становится объектом внимания пишущей братии, которая требовала от него рассказов об Элвисе. Мало кто знает, что Билл Линн до сих пор занимается музыкой, выступая с известными и малоизвестными группами. Музыка, которую он играет, осталась той же – рок-н-ролл и блюз. Разве что география выступлений значительно расширилась – теперь Линн работает не только с американскими, но и с европейскими группами.

В сентябре Билл Линн прилетел в Киев, где у него были запланированы концерты с украинской командой «Второе дыхание». Встретиться с музыкантом нам удалось в одном из киевских пабов.

– Господин Линн, вам, наверное, уже до смерти надоели вопросы об Элвисе…

– Он был моим хорошим другом. Мне приятно вспоминать и рассказывать о нем.

– Как так получилось, что в юном возрасте вы уже работали с такими маститыми музыкантами как Рэй Чарльз, Бобби Ви, а также группой «The Impressions»? И какова разница в общении и работе с ними и Элвисом?

– С большинством из этих артистов я работал еще до Элвиса. После него я работал с Барри Уайтом, записывал альбомы с Hamilton, Joe Frank & Reynolds… Я просто был барабанщиком в студии ABC/Paramount Records. Рэй Чарльз, The Impressions и другие работали с этим лейблом. Это была просто работа. Наверное, лишь с Барри Уайтом я был более тесно связан, чем с другими. В Калифорнии мы жили на одной улице, так и познакомились. А потом он предложил мне записаться. Через пару месяцев мы были добрыми приятелями. В последний раз он позвонил мне в июле, незадолго до своей смерти…

– Хотелось бы больше узнать о так называемой «мемфисской мафии». Ведь вы – один из самых ярких ее представителей.

– Самых ярких? Гм… «Мемфисская мафия» была создана для защиты Элвиса. Поскольку существовала чикагская, итальянская, сицилийская мафии, нас начали называть «мафией из Мемфиса». Все мы носили пистолеты, и это было средством защиты прежде всего Элвиса. Но название «мемфисская мафия» придумали не мы.

– Вы считаете нормальным явлением, когда музыкант носит оружие?

– Мы носили с собой оружие все время, когда были с Элвисом. Я тогда был молодым музыкантом, по большей части работал с ним на съемках художественных фильмов. Кстати, если вы заметили, в большинстве групп барабанщик всегда сидит позади исполнителя. Барабанщики Элвиса всегда сидели перед ним. А все потому, что я носил свой пистолет здесь (показывает на щиколотку). Шучу. Вовсе не поэтому. Просто его не очень волновало, если остальные инструменты собьются, он мог петь просто с барабанным ритмом. Главный инструмент, который он слушал и с которым мог петь, это ударные.

– Вы как-то сказали, что вас тошнит от обилия книг об Элвисе, которые пишутся людьми, не имевшими никакого к нему отношения…

– О, это правда. Существует около 400 книг о нем, но по-настоящему хороших, может, всего две-три… Одна из них принадлежит перу Уэйна Кармена, который был деловым партнером и доверенным лицом Элвиса.

– А скандально известная книга телохранителей Пресли – Сонни и Рэда Уэстов?

– В ней полно лжи. Для Элвиса это было очень тяжело – он и без того находился в угнетенном состоянии, и ему не нужно было новой депрессии. Он никак не мог поверить, что люди, которые были ему близки, так могли с ним поступить.

Мы с Элвисом нашли общий язык, поскольку очень часто говорили о наших матерях. У нас с ним была настоящая дружба.

– Говорят, он окружил себя людьми, для которых семейные ценности означали очень многое…

– Совершенно верно. У него самого не было времени на то, чтобы быть хорошим отцом и мужем, и в этом заключалась его проблема. Но это не значит, что он не стремился к семейному очагу. Он приезжал к дочери Лизе-Марии в Мемфис так часто, как только мог. Или посылал самолет за Присциллой и Лизой-Марией.

Вообще, сейчас об Элвисе ходит масса несуразных слухов, и если мне удается их развеять, я просто счастлив.

– Какие из этих слухов, по-вашему, самые глупые?

– Первый – что он до сих пор жив. Второй – что у него была наркотическая зависимость. Он не пил и не курил. За сегодня я выпил больше (показывает на свою вторую порцию виски со льдом), нежели он за всю жизнь… Конечно, я дурачусь, но он действительно очень редко выпивал. Может, ром с колой. Да, однажды он курил марихуану с Присциллой.

– Вы часто посещаете Грейсленд?

– Только когда вожу туристов (у меня собственная туристическая компания). Да и то, просто отдаю им билеты, а сам остаюсь снаружи. В дом не захожу.

– Что вам больше всего импонировало в Элвисе как в артисте и как в человеке?

– Стремление быть доброжелательным и нравиться людям. Он старался быть добрым ко всем… И еще – выкладываться в работе на полную катушку. Элвис всегда добросовестно отрабатывал программу; сколько бы на было зрителей – тысячи или единицы, он не мог обмануть их ожиданий.

– Говорят, менеджер Пресли полковник Том Паркер был просто торговцем. На талант Элвиса ему было начхать.

– Он был бизнесменом. Он так и говорил Пресли: ты поешь, я зарабатываю деньги.

– Кем же был Элвис на самом деле – бунтарем или лириком?

– По натуре он не был бунтарем. Он был очень добрым, романтичным человеком, невероятно обаятельным. Именно таким он запомнился миллионам поклонников во всем мире.

Беседовали Димитрий Бабич и Вячеслав Криштофович-младший.